Александр Николаевич Несмеянов

(1899-1980)

Этапы научной и общественной деятельности

"С детства я хотел стать ученым... Много позднее, критически рассматривая себя, я убеждался, что был наделен интеллектом скорее художника (в широком смысле слова), чем ученого. Мое мышление было образно. Мне нужна была наглядность. А глубины абстракции, которыми живет современная наука, – в них я плохо себя чувствовал".
Из мемуаров А.Н.Несмеянова

Доктор химических наук Э.Г. Перевалова

Я проработала под руководством Александра Николаевича 35 лет и считала административную работу помехой его научной деятельности. Теперь я думаю, что роль академика А.Н.Несмеянова как организатора науки чрезвычайно высока и не менее важна и значима, чем его работы в области химии. Небольшой размер заметки вынуждает меня ограничиться коротким рассказом лишь о некоторых делах моего учителя.

Московский университет занимал в жизни Александра Николаевича особое место. В его университетской лаборатории проводили исследования по элементоорганической и органической химии. Здесь, в 1929 году, он открыл метод получения металлорганических соединений через арилдиазониевые соли, вошедший в учебники как "реакция Несмеянова".

Когда академика Несмеянова назначили ректором МГУ, он сразу же поставил перед ЦК КПСС и Советом Министров СССР вопрос о строительстве новых зданий университета. Решение о строительстве было принято в марте 1948 года: одно из высотных зданий Москвы, запланированных на Ленинских горах, предназначили для университета. Сразу же возникло много проблем: сохранять ли за университетом старые здания, нельзя размещать физический, химический и биологический факультеты в высотном здании из-за особых условий, необходимых для исследований, допустимо ли размещать в высотном здании учебные аудитории наряду с общежитием и квартирами для профессорско-преподавательского состава. Решено было оставить в старом здании гуманитарные факультеты, учебные, административные и жилые помещения, а для трех естественных факультетов построить пятиэтажные корпуса. Этот порядок существует уже почти 50 лет.

А.Н. Несмеянов увлекался проектированием интерьера новых лабораторий. По его инициативе переоборудовали одну из комнат в Институте органической химии АН СССР по образу будущих лабораторий химического факультета МГУ. Были сконструированы вытяжные шкафы без средних стоек и новая модель рабочего химического стола. А.Н. много раз опробовал их сам и расспрашивал сотрудников, удобны ли высота стола, табуретов, расположение сантехники.

В 1954 году произошли два важных события – Институт органической химии переселился во вновь построенное здание и был создан Институт элементоорганических соединений. Роль А.Н. Несмеянова в этих событиях была определяющей. О создании ИНЭОС'а Александр Николаевич мечтал еще во время войны. Мартин Израилевич Кабачник вспоминает, как в мае 1943 года они сидели на скамейке на Гоголевском бульваре и "мечтали о том, как мы будем жить завтра". Разговор шел о структуре Института элементоорганических соединений. "Александр Николаевич рассуждал так: существуют институты органической и неорганической химии, а элементоорганическая химия находится на стыке этих наук и вполне целесообразно создать специализированный институт. Александр Николаевич был глубоко убежден, что точки роста науки находятся на стыке наук". С 1980 года ИНЭОС носит имя А.Н. Несмеянова.

И еще об одном, не столь известном, вкладе А.Н. Несмеянова в организацию науки – о стажировке молодых ученых за границей. Организовать это в 50-е годы было непросто. А.Н. Несмеянов и лауреат Нобелевской премии Александр Тодд (Англия) встретились летом 1955 года на заседании Международного союза по чистой и прикладной химии и в разговоре обнаружили, что оба считают желательной стажировку молодых химиков за границей. Осенью того же года в Англию приехал А.Н. Косыгин, посетил Кембридж и выслушал предложение А. Тодда принять двух стажеров из СССР при условии, что их отберут по способностям к химии и они будут воздерживаться от какой-либо политической деятельности. Несмеянов и Косыгин обсудили условия Тодда и приняли их. В результате осенью 1956 г. в Кембридж приехали первые стажеры из СССР – Н.Н. Кочетков и Э.А. Мистрюков.

Объем и значимость исследований А.Н. Несмеянова и его школы огромны. Многие результаты стали классическими и вошли в учебники по органической и металлорганической химии. Вот лишь несколько основных направлений.

1. Разработка методов синтеза и изучение свойств металлорганических соединений непереходных и переходных металлов.

2. Органический синтез (синтетические методы на основе превращений -хлорвинилкетонов, синтетическая химия полигалогенпроизводных и др.).

3. Теоретическая органическая химия (таутомерия и двойственная реакционная способность, ,-сопряжение, стереохимия электрофильного и гомолитического замещения).

4. Синтетическая и искусственная пища.

Интерес Несмеянова к синтезу пищи не случаен. Главная задача, которую он хотел решить, – получать пищевой белок, не убивая животных. Татьяна Николаевна, его сестра, вспоминает: "В девять лет Шура отказался есть мясо, а в двенадцать лет стал полным вегетарианцем, отказавшись и от рыбы. В основу легло твердое убеждение, что нельзя убивать животных. Это не было никем внушено, и всю свою жизнь он не изменял данному себе однажды в детстве слову".

В 1961 году А.Н. Несмеянов впервые сформулировал проблему получения пищи нетрадиционными методами. Так, был разработан и освоен промышленностью метод приготовления белковой зернистой икры, подобной икре осетровых, на основе белков молока. Другое направление – выращивание дрожжей на углеводородах нефти и получение из них пищевого белка. В результате возникла новая отрасль промышленности – микробиологическая. И еще один путь, чисто химический, – синтез аминокислот, составляющих основу белков. Эти работы проводили в ИНЭОСе и в некоторых институтах Ленинграда. К ИНЭОСу даже пристроили специальный корпус для лабораторий по синтезу пищи.

Мысль Александра Николаевича опережала время, точнее, технические возможности наших лабораторий. Поэтому многие его замыслы остались нереализованными.

Доктор химических наук  А.Б. Терентьев

Я пришел на работу в ИНЭОС в 1955 г., и первый вопрос, который мне задала моя бабушка после первого дня работы в ИНЭОС'е: "Как к тебе относится Несмеянов?" – поставил меня в тупик, поскольку с таким же успехом в то время можно было спросить, как ко мне относится тов. Сталин. А.Н. был для нас величиной высшего порядка.

Мое распределение в ИНЭОС произошло при личном участии А.Н. Дело было так. Мы с однокурсником Ю. Плесковым делали дипломную работу в лаборатории профессора А.П. Терентьева. Вдруг после лекции мне говорят, что нас хочет видеть А.Н. Юры не было на месте, и я пошел один. "Мне говорил о вас Александр Петрович (профессор Терентьев. – Авт.). Где бы вы хотели работать по окончании учебы – остаться на кафедре, пойти в аспирантуру или работать в Институте злементоорганических соединений?" – спросил А.Н. От такого неожиданного внимания к своей персоне я в первый момент растерялся, но все же ответил: "На кафедре или в аспирантуре на меня еще долго будут смотреть как на студента, а мне бы хотелось после учебы заняться самостоятельной научно-исследовательской работой". Меня распределили в ИНЭОС.

Задумывая работы в области искусственной пищи, А.Н. предложил нам использовать реакцию теломеризации этилена уксусной кислотой для получения "пищевых" кислот – монокарбоновых кислот четного ряда линейного строения. Работая в этом направлении, мы открыли новое явление – перегруппировку радикалов в процессе теломеризации (позднее А.Н. даже включил этот факт в свой учебник по органической химии) и создали простой одностадийный метод получения альфа-разветвленных монокарбоновых кислот (ВИК), которые великолепно заменяли растительные масла в лакокрасочных материалах.

"Эта реакция оказалась непригодной для пищевых целей, но драгоценной для лакокра сочной промышленности" – написал А.Н. позднее в статье "Моя жизнь в науке". Он принял самое активное участие в реализации этой работы на практике – докладывал о ней на президиуме Академии наук, привлек внимание руководителей отдела химической промышленности ЦК, министра химической промышленности Л.А. Костандова. И в ноябре 1978 г. в Стерлитамаке вступил в строй новый цех по производству ВИК, который работает по сей день.

А.Н. отличала высочайшая культура поведения и взаимоотношений (как мы говорили между собой, чувствовалась "порода"). Однажды он увидел среди толпившихся в коридоре в ожидании приема Рахиль Хацкелевну Фрейдлину – если не ошибаюсь, она долгое время была единственной женщиной среди заведующих лабораториями. А.Н. попросил ее больше никогда не ожидать его в коридоре: "Если я вам нужен, передайте Оле (его секретарю. – Авт.) и я, как только освобожусь, сам зайду к вам".

Для вовлечения молодежи в более активную научную жизнь института возникла идея создать молодежный ученый совет. Зная здоровый консерватизм А.Н. и его умение держать власть в одних руках, мы с Л. Роговиной не рискнули идти с этой идеей прямо к А.Н. и решили заручиться поддержкой заместителя директора М.Е. Вольпина. В то время я был секретарем комсомольской организации института. Мы были приятно удивлены, когда на следующий же день узнали от М.Е., что А.Н. не только не возражал, но по собственной инициативе даже расширил круг полномочий совета, предложив передать ему вопросы аттестации м.н.с. и инженеров. Такой совет с достаточно широкими правами существует в ИНЭОСе и по сей день.

Мы организовали в институте "ликбез" – лекции по химии читали ведущие ученые страны. А вот привлечь к участию своих академиков нам никак не удавалось. На одном из ученых советов А.Н. дал мне слово для выступления по этому поводу. Я попросил его воздействовать на наших корифеев, но далее допустил оплошность – назвал самого А.Н. среди тех, кто еще не принял участия в нашем "ликбезе". И в ответ услышал: "Вы плохой дипломат! У меня сейчас нет времени прочесть лекцию, и как я могу убеждать других, если сам такой же?" На этом все и закончилось.

Доктор химических наук Г.Л. Слонимский

В 1961 году, после полемики с Н.С. Хрущевым, А.Н. Несмеянову пришлось оставить пост президента Академии наук. На следующий день после этого события, около 9 часов утра, в его директорский кабинет в старом здании ИНЭОСа, не сговариваясь, при шли почти все члены ученого совета института. Всем нам хотелось в этот трудный для А.Н. момент поддержать его морально. Как всегда, ровно в 9 часов, открылась дверь и вошел А.Н. Увидев нас, он удивленно спросил: "Что случилось?" Тогда М.И. Кабачник сказал: "Мы собрались здесь, чтобы выразить вам нашу поддержку, и не знаем, что делать дальше". А.Н. улыбнулся: "Что делать? Давайте выпьем – ведь я родился во второй раз". Он подошел к шкафу, вынул бутылку коньяка, подносик с рюмками и все поста вил на стол. Выпив за здоровье А.Н. и пожелав ему всяческих успехов, мы разошлись по своим лабораториям.

Как-то в 1966 году меня вызвали к А.Н. Войдя в директорский кабинет (там теперь музей А.Н.), я увидел А.Н. и М.И. Кабачника. А.Н. пригласил меня сесть в мягкое кресло, а сам, придвинув другое, сел передо мной. М.И. Кабачник расположился на диване слева от меня. А.Н. сказал, что предстоят выборы нового секретаря партбюро института и нынешнее партбюро, а также он и Кабачник считают, что моя кандидатура была бы очень подходящей, и поэтому они просят меня дать предварительное согласие. Я отказался, сославшись на полное отсутствие опыта партийной работы. Кабачник и А.Н. на чали меня уговаривать. Я снова отказался. Тогда Несмеянов улыбнулся и сказал: "Григорий Львович, вы отсюда не выйдете, пока не дадите согласия. Если вам не жалко вашего времени, то пожалейте нас – мы очень занятые люди". Я был вынужден согласиться, но при условии, что через год будут новые выборы.

А.Н. увлекла идея создания пищевых продуктов синтетическим путем. На первом этапе он предполагал синтезировать жизненно необходимые человеку аминокислоты, которые можно было бы добавлять в бульоны и другие блюда, а в дальнейшем – фрагменты белков и сами белки. А.Н. считал, что в качестве сырья для искусственных пищевых продуктов можно использовать дешевые пищевые отходы (например, казеин из молока). Это была эффектная идея и с точки зрения экономической целесообразности – производство искусственной и синтетической пищи избавляло государство от зависимости от погоды, исключала затраты на транспорт при дальних перевозках.

Впервые я услышал об этой проблеме на заседании ученого совета нашего института, на котором Несмеянов подробно изложил все ее аспекты и сообщил, что уже начал работать в этом направлении в своей лаборатории (группа В.М. Беликова по синтезу аминокислот и группа Р.В. Головни по синтезу веществ, создающих запахи пищевых продуктов). На мой вопрос, почему А.Н. ничего не сказал о вкусе пищи, он ответил, что вкус не представляет интереса, поскольку легко создается смесью четырех компонентов – сладкого, соленого, кислого и горького, например сахара, поваренной соли, какой-либо пищевой кислоты и кофеина или хинина. Я немедленно возразил, заметив, что вкус определяется не только химическим воздействием компонентов пищи на вкусовые рецепторы, но и механическими свойствами пищи, ее грубой и тонкой структурой. Один и тот же слоеный торт – в обычном виде и пропущенный через мясорубку – будет разным на вкус. А.Н. сразу же согласился и спросил, кто сможет над этим работать? Я ответил, что поскольку основной проблемой нашей лаборатории является изучение физической структуры и механических свойств полимеров и их растворов, а белки и полисахариды – тоже полимеры, то я готов начать эти исследования.

Через несколько дней после детального обсуждения с А.Н. мы в своей лаборатории поставили первые опыты по формованию из пищевого белка различных макаронных изделий. Когда я их показал А.Н., он сразу же попробовал, сказал "Ничего" и явно остался доволен результатом.

Еще через несколько дней в разговоре со мной он обронил: "Знаете, если уж вы все рьез этим занялись, то, мне кажется, следовало бы начать с чего-то такого, что ошеломило бы людей и пробило стену недоверия к искусственной пище". На мой вопрос, что он имеет в виду, А.Н. мечтательно сказал: "Ну, например, зернистую икру!" У меня сразу же возникла идея, как формовать икринки, по этому я ответил, что попробую это сделать. А.Н. как-то странно посмотрел на меня: по видимому, он хотел понять – серьезно я говорю или шучу (тогда многие сотрудники института посмеивались над проблемой искусственной пищи). Однако уже в 1964 году мы в лаборатории сделали первые образцы искусственной зернистой икры из снятого молока. А затем силами института была разработана технология ее производства. С тех пор этот дешевый и вкусный продукт под названием "Белковая зернистая икра" (на основе казеина, белка из разбитых яиц и других пищевых отходов) делают в Москве и других городах. А.Н. был очень доволен, но пожурил меня за то, что в икре содержится желатин, – он был убежденным вегетарианцем.

Когда институт посещали высокопоставленные научные и политические деятели, то приходилось демонстрировать наш продукт. Обычно никто из гостей не решался попробовать бутерброд с икрой до тех пор, пока кто-нибудь из нас не начинал есть первым. Однажды я заметил, что А.Н, ест бутерброд, незаметно отодвигая губой слой икры – он помнил о желатине.